Пусть покойник мирно спит;

Есть монаху тихий скит;

Птице нужен сок плода,

Древу — ветер да вода.

Я ж гляжу на дно ручья,

Я пою — и я ничья.

Что мне ветер! Я быстрей!

Рот мой ягоды алей!

День уйдет, а ночь глуха,

Жду я песни пастуха!

Ты, пастух, играй в трубу,

Ты найди свою судьбу,

В сизых травах у ручья

Я лежу — и я ничья.

Алексей Толстой "Мавка" (1911)

Этимология слова "мавка" происходит, скорее всего, от "навь" — олицетворению смерти в славянской мифологии, слову восходящему в индоевропейскому *naHu- — виду погребального обряда) (2: Т.2, с.195). Есть и другие теории, которые можно отнести, правда, к так называемым "народным этимологиям", то есть когда происхождение слова определяется по схожести. Одно из них выводят от глагола "помавать" (maati), что значит "кивать, покачивать" (757: s.98) (слово теперь не употребляется, но его ещё можно встретить в "Илиаде" перевода Гнедича, где Зевс постоянно "помавает" головой). Более расхожая теория связывает слово "мавки" или "мявки" со звуками, которые издают кошки и которые в свою очередь издают мявки (757: s.98). Но легенды о мавках не связаны с котами. Сообщения редко передают о каких-либо специфических звуках, которые издают эти существа.

Ареал обитания

Существа, подобные мавкам по крайней мере в некоторых деталях их облика и части их функций, встречаются практически у всех славянских народов, а некоторые и под схожими именами. Но комплекс известий об этих существах достаточно занимает достаточно компактную область, которая покрывает в целом украино-русинские Карпаты, заходящие на польскую территорию преимущественно с поверьями народности лемков. На восток известия о мавках распространяются не дальше Подолья (Хмельницкая область) и в центральной Украине они, судя по всему, известны не были. Область, где информация о мавках выделяется наиболее специфично как количеством собранного этнографического материала, так и оригинальными чертами, — это Гуцульщина.

Разнообразный характер историй про мавок, про их занятия и внешний вид указывает на то, что образ мавки как существа украинского фольклора синкретичен и развивался долгое время. По крайней мере, можно выделить не один, а как минимум два вида мавок. С одной стороны, это опасные существа, которые вписаны в христианскую систему народных верований как умершие некрещёными дети, с другой — своеобразные духи горных лесов, появление которых связывалось с пробуждением природы от зимней спячки и вполне сравнимые с древнегреческими нимфами или южнославянскими вилами.

Внешний вид

Нередко в описаниях мавок нет никаких необычных черт. Они могут выглядеть как обычные, хотя и красивые девушки, высокие, круглолицые, с длинными косами, украшенные цветами, как их описывают в Покутье (757: s.99). Ближе к Центральной Украине самая известная черта внешнего вида мавок тоже, видимо, не является общераспространённой.

Самая известная и частая черта внешнего вида мавок обычно встречается в гуцульских верованиях и касается "отворенности" мавок. Мавка только спереди кажется человеком. Если посмотреть на мавку со спины, то увидишь все её внутренности. Когда в лесу мерещится что-то красное среди деревьев, то считалось, что это хоровод мавок, которые "фуфелом идут" (749: с.56), то есть танцуют необычайно быстро и бешено. И так как их видно со спины, то их стремительный хоровод сливается в одну красную полосу.

У мавок очень маленькие ноги, следы от которых можно принять за детские (749: с.58; 759: с.200). Иногда считается, что они размером с кошку, что явно напоминает про народную этимологию их имени (757: с.96).

Мавки могут быть и мужского пола и тогда называются дитками (757: s.96; 749: с.56), однако истории, касающиеся взаимодействия мавок и людей касаются мавок женского пола.

Места обитания и времяпровождение

Обыкновенно мавки обитают в лесах и на горных пастбищах, но в некоторых пересказах у них есть жилища, которые описываются как горные пещеры, увешанные и устланны коврами, где они ткут одежду из краденого льна (757: s.98). Обычное местонахождение мавок во многих пересказах — "ещё дальше". Часть легенд подразумевает, что мавки — существа ушедшие, их связь с человечеством со временем ослабла. В одном из гуцульских рассказов передаётся, что с тех пор как женщины стали ходить на полонину (горные пастбища), то мавки ушли ещё дальше, в недеи, то есть в самые высокие, почти недоступные для человека открытые горные пастбища "куда никто не зайдёт — разве что птица залетит" (749: s.57). Расположение мавок "ещё дальше" видно и по их заманивающей функции. Обычное и достаточно частое времяпровождение мавок в фолькорных рассказах заключается в танцах на горных полянках под музыку "дуток" (флейт, продольных флейт, дудочек) на которых играет "осынавець" или "осына" (чёрт), что воскрешает в памяти картины и вакхических шествий и сатиров, играющих на флейте нимфам. Но обнаружить при этом мавок оказывается достаточно нелегко, так как человек может идти на звук флейты пока не заблудится и не выбьется из сил. Существует одно средство всё-таки обнаружить мавок и их аккомпаниатора. Нужно нарезать веток, сделать из них обручи и класть на себя пока они полностью не закроют тело и в таком виде идти на звук и тогда их можно обнаружить (749: с.56-57).

Поляны и вообще места, где мавки водят свои хороводы назывались "игровищами" и представляли собой утоптынне, плоские круги, иногда мшистые, и там где танцевали мавки не будет расти трава вовек (749: с.58) Определённо, что некоторые оронимы Карпат получили название именно по этой причине. Например, хребет Сивуля в горном массиве Горганы в Карпатах, одна из вершин которого под наванием Игровец известна своей необычной особенностью — совершенно плоской вершиной.

Период активности

В качестве существ враждебных человеку мавки активны весь год. С ними могут связывать невесть откуда взявшиеся детские следы в снегу в горах, которые внезапно появляются и так же внезапно исчезают (749: с.58). Их более нейтральная ипостась, связанная с растительностью и плодородием, становится активной мавок с наступлением весны. До нас дошли известия, что на Покутье в околицах села Обертин были какие-то весенние празднества, связанные с мавками, но их характер при этом явно предупредительный, так как праздник происходит для того, чтобы мавки впоследствии не навредили людям и напоминает Розигры (см. ниже) (757: s.96). Начало периода их активности иногда обозначается временем, когда снег сходит с гор и всё начинает цвести (757: s.98-99). Танцы мавок обычно носят буйный, почти оргиаистический характер, мавки могут описываться как "распутные" (757: s.99), поэтому неудивительно, что пик их активности приходился на Ивана Купала (Зелені Свята) (749: с.57,58), традиционно связываемый с разгулом сверхъестественных сил и питаемый мощной дохристианской традицией. К дохристианской традиции и относится сам гуцульский праздник "Розігри" (Розигры) перед Ивана Купала, схожий и описаниями и запретами на работы с восточнославянскими русалиями. Это было время, когда мавки ходят по полям и над водами и голосят: мав-мав (759: с.200) и могут увести человека за собой в лес. По другим известиям, пляски мавок происходят периодически, а именно один день в месяц (749: с.56).

Взаимодействие с миром людей

Будучи сложным фольклорным образом, мавка взаимодействует с миром людей достаточно разнообразно. Как сверхъестественное существо, связанно с плодородием и цветением, она достаточно безвредна, пассивна и даже пуглива. Как демонизированное существо мавка опасна и первая может начать взаимодействие с человеком, причём обычно плохо для него заканчивающееся. Часть рассказов про мавок демонстрирует, что их образ мог быть взаимопроникающим с другими сверхъестественными существами, такими как русалки или польские богинкі и гуцульские мамуны, упыри. Кроме этого, как опасные существа, мавки в изменённой форме входят в общий класс таких существ как "пламеты" в гуцульском фольклоре.

Как уже говорилось, определённая часть легенд повествует о том, что мавки — часть прежнего уклада и другой жизни, возможно как действительное отображение дохристианского мировоззрения. Когда-то мавки жили с людьми и их можно было видеть везде, однако и сейчас в части рассказов подчёркивается, что мавки существа незлобивые. Они могут приглашать в свой хоровод и если их испугать — убегают (757: s.99). Мавки могли выполнять охранные функции для молодожёнов (757: s.99). Одна из этнографических записей передаёт практически повсеместно распространённый сюжет женитьбы на сверхъестественном существе после похищения предмета, принадлежащего ему. В данном случае это платок мавки, который во время её купания похищает юноша и она вынуждена выйти за него замуж, но при первой возможности возвратить этот предмет она убегает (текст ниже) (749: с.59).

Взаимосвязь христианина с мавкой более затруднена. Считается, что христианин не всегда и увидит мавку (749: с.56). Но когда взаимодействие происходит и когда в истории есть какие-либо христианские элементы, мавка выступает более демоническим и опасным для человека существом.

Видимо, легенды про мавок в менее характерных для их образа местностях более упрощает и более демонизирует их образ, и в то же время сближает с другими, более знакомыми существами. На Подолье мавки почти исключительно демонические существа, часть черт которых сближает их с русалками, для которых, по украинским поверьям, защекочивание людей насмерть типично (756: с.45):

«Мавки» или «лоскотницы» не что иное, как черти. Они живут в лесах и являются людям в образе молодых и красивых девушек. Беда тому, кто их встретит: они прежде привлекают внимание встретившегося своею красотою, заводят затем с ним разговор, любезничают и, наконец, свою жертву увлекшуюся сердечными порывами, защекочивают до смерти.

Литинский и Проскуровский уезды / Чубинский П.П. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край... (750: с.206)

Один из рассказов передаёт мавке черты практически упыря, который высасывает из человека жизненные силы. Хронологически такое поверье относится к празднованию Троицы (Зелені Свята, Зелёные святки), однако связано с типично языческим обычаем Западной Украине втыкать в грядки ветки ольхи и осины для лучшего роста того, что посажено на грядках. И если женщина или кто-нибудь выдернет ветку, "заткнену" на Троицу, то нявка начинает приходить по ночам и сосать её грудь и она начнёт чахнуть и худеть пока не умрёт. Причём может сосать грудь нявка и у мужчины и у ребёнка (749: с.59).

Одно из поверий сообщает, что встретившемуся им мавки могут отрезать голову (750: с.207).

Иногда мавки могут уводить, маня за собой при помощи неких одурманивающих человека чар, но не отовсюду, а только с некоторых мест, как в одной из гуцульских историй. В ней характер мавок, скорее, существа не помогающие плодородию и цветению, а противоречащие им, так как на местах, с которых могут забрать человека мавки, ничего не родит:

Вобще, сон — одно из тех состояний, в котором мавки являются достаточно постоянно. И если заснуть в горах, но не крепко, и рядом будут танцевать мавки, то их можно увидеть как бы сквозь полудрёму и тогда они могут прийти и увлечь за собой. Помешать этому могут средства против мавок: лук, чеснок или валерьяна. В одном из припевов мавок, как говорят на Гуцульщине, они поют:

Одним из средств избавиться от чарующего дурмана, которые напускает мавка, увлекая за собой, считается снимание с себя одежды, выворачивание её и надевание на себя вывернутой (749: с.58-59). Тогда увлекаемый будет в состоянии увидеть что происходит и узнать где он на самом деле находится.

Взаимодействие с другими сверхъестественными существами

Легенды про мавок тесно связаны у гуцулов с верованиями про ещё одно существо, аналогов которому нет у остальных славянских народов. Это Чугайстер или Чугайстрин, проклятый человек, который бродит по лесам, оброс шерстью и его невозможно ни убить ни навредить ему. Чугайстер — это "смерть" мавок, существо питающееся исключительно ими.

В хороводах мавкам также подыгрывает на дудочке осынавец или осына — один из синонимов чёрта в гуцульском фольклоре, отличающийся только рогами, которые у него закрученные как у барана и козлиной бородкой, но способный перекидываться в любое животное^* (755: с.X).

Мавки связаны и с комплексом поверий про таких существ как "пламе́ты". Пламеты — в большей степени класс или особенное состояние сверхъестественных существ в определённое время в гуцульских поверьях, чем сами существа. Время пламет — вечером и продолжается до полуночи. Под пламетами понимают практически весь гуцульский бестиарий: мертвецов, упырей, висельников, нявок, чертей, ведьм, но в изменённом виде. Они изменяют свой вид на людей, зверей или даже на неживые предметы и пугают или по-недоброму шутят над людьми. Пламету может увидеть не всякий, а только тот, кто был не первый и не последний ребёнок в семье. Пламету можно и схватить, но только подцепив мизинцем. Можно и ударить, но только раз. После того как ударишь пламету, она просит повторить, но этого делать нельзя, потому что удар вернётся к тому, кто его наносил (749: с.92).

Мавки как инверсия женского поведения в гендерно ориентированном обществе

Мавки выполняют сходную с другими сверхъестественными женскими персонажами фольклоров многих патриархальных традиционных обществах. Это женщины вне той роли, которая отводится женщине в подобном обществе. Они не подчинены мужчине, они не наделены добротелелями, которые обычно требуются от женщины. Даже наоборот, они распущены и определённая роль мавок, как существ соблазняющих в рассказах прослеживается. Это не единственные существа, которые выполняют эту роль в украинском фольклоре. Мавки сравнимы в этом смысле с другой женской "нечистью" вроде богинек (мамун) и русалок. Мавку можно приручить и поймать, как и любое подобное существо, и тогда оно будет женой, поймавшему. Причём подобные существа обычно не только выступают хорошими жёнами, они идеальные во всех отношениях жёны.

Есть некоторый антагонизм между мавками и женщинами. В некоторых рассказах они могут похищать женщин (757: s.97). Одна из причин почему мавки ушли нынче в самые далёкие и недоступные недеи в этнографических записях XIX века объясняется тем, что теперь женщины ходят на полонины, где раньше можно было встретить мавок (749: с.57).

Мавки в христианской системе мира

Обычно считается, что мавки — эти дети, умершие некрещёными, но определённая христианизация мавок даже здесь не выглядит слишком глубокой. Судя по всему, поверья о мавках изначально связывались с детьми, умирающими или младенцами или мертворожденными детьми. Очень схожий женский образ существует у многих народов и даже не у арийских, например, малайская понтианак, которая тоже связывается с мертворождением, тоже может быть поймана и тогда будет идеальной женой поймавшему её и точно так же это существо не цельное, а с дыркой сзади, только у понтианак она располагается на затылке и именно с закупориванием этого отверстия связывается пленение понтианак. Последней черты мы не находим в поверьях про мавок.

Но одно из любопытных поверий с христианским оттенком всё же связано с мавками. Это возможность крестить их, так как перед тем как стать мавками, некрещёные дети бродят по лесам и горам, и если встретить или просто услышать такое существо, оторвать кусок ткани с одежды и, бросив его на землю, перекрестить и произнести ритуальную формулу "нарекаю тебя именем имярек", то это существо понесётся к богу. В противном случае через семь лет превратится в мавку (749: с.56).

Ниже, чтобы читатель мог составить собственное мнение о материале, касающемся мавок в украинском фольклоре, приведены этнографические записи, сделанные преимущественно в XIX — начале XX веков.

Записи

Мавки в художественной литературе

Два самых известных появлений мавок в украинской литературе — это драма-феерия Леси Украинки "Лесная песня", где мавка — главная героиня и выведена, скорее, как олицетворение природы с её красотой и циклом умирания и воскресения. В более привычном и близком к фольклорному мавки появляются в "Тенях забытых предков" Михаила Коцюбинского, где нявка в виде погибшей невесты главного героя заводит его всё дальше в лес, но затем появляется чугайстир и главный герой пытается отвлечь его, пригласив на танец. Всё сверхъествественное в повести в известную экранизацию этого произведения Сергея Параджанова 1964 года не попало.