Сынок с оленье ушко. Мансийская сказка (Ханты-Мансийский АО, Россия)

Сынок с оленье ушко

Мансийская сказка (Ханты-Мансийский АО, Россия)

Семь дней и семь ночей не спал, не ел — гнался за соболем охотник Перко. Соболь бежал в густые перховники* — Перко за ним шёл. Соболь затаивался за болотными кочками — Перко и тут выслеживал его. Соболь уходил в многолетний кедровник — Перко тоже за ним. На восьмой день след привёл охотника Перку в дремучий, непроходимый урман, где во все века жил Вор-Хум — Леший со своей Лешачихой.

Смотрит Перко-охотник: весь снег покрыт звериными тропами. Поднимет голову — везде на деревьях видны гнёзда: посмотрит под деревья — всюду выходы и входы в норы и норки. Обрадовался Перко, решил костёр развести да вскипятить чай. Спустился к речке, пробил во льду лунку, чтобы набрать воды, а в лунке рыбы густо, как в котле. И решил Перко тут устроить своё кочевье.

На крутом берегу речушки Них Я — Черёмуховой речки — срубил Перко-охотник лиственничную избушку — вор-кял и поселился в ней с сестрой Пеклой. Прозрачная, вкусная вода Них Я, с привкусом смородины и брусники, Пекле тоже понравилась.

Ловкий, смелый Перко как свою ладонь узнал урман и повадки зверей. Всегда Перко возвращался к очагу-чувалу с богатой добычей.
Вор-Хум сердился. Сердце у него чернело от зависти, что Перко много добывает разных зверей.

— Я — хозяин! Один хочу зверовать! Прогоню из своего урмана Перку. А захочу — пущу на Перку чёрный огонь. Захочу — превращу его в пустой чёрный пень!

С тех пор изо дня в день принялся Леший изводить Перку-охотника, выживать из урмана.

Однажды возвращался Перко с богатой добычей. На лёгких санках-нартах по узкой тропе тащил за собой охотник сохатого. Увидел его Вор-Хум, и выросла посреди тропы огромная ель — не обойти. Остановился под елью Перко, а Вор-Хум обернулся плотной кухтой* — снегом-инеем и тяжёлым сугробом обрушился на охотника, засыпал его с головой.

Долго выбирался из-под снега Перко, а Вор-Хум превратился в большую Чёрную Птицу с Железным Клювом — Керняльп Люль-Вуй. Взмахнула огромными крыльями злая птица, присела на лосиную тушу, железным клювом и когтями разодрала мясо, проглотила, а кости раскидала по лесу.

—Ай-е! Астюх! — воскликнул Перко-охотник. — Да что это, точно холодной водой меня кто-то облил и руки мне застудил. И я не успел стрелу пустить в Чёрную Птицу с Железным Клювом.

Вернулся Перко с пустой нартой.

В другой раз возвращался Перко с добычей. Увидел его Вор-Хум, превратился в Выскоря — вывернутый пень и забрался под нарту. Ожили длинные корни, превратились в корявые пальцы-крючки; бороздит, цепляется Выскорь за каждую снежинку, за сугроб, за каждый сучок и скрытый пенёк хватается Выскорь.

Перко тянет на себя нарту, а нарта ни с места,словно пристыла к снегу. Маялся маялся Перко, совсем силы потерял.

—Ай-е! Да что же это?! — подумал вслух Перко. — Дай-ка переверну нарту вверх полозьями. Мороз крепкий, а снеглипнет, с места нарту не стащишь!

Перевернул Перко нарту и принялся изо всех сил бить палкой по полозьям. Три раза... пять... потом ещё семь раз ударил и услышал страшный крик:

—Аю-аю! Ой, больно, больно мне.

Потом увидел Перко, как из-под нарты вывернулся Выскорь-Люльив*, со стоном пополз в сторону и быстро-быстро, на глазах, зарылся в глубокий снег. Перко бросился за Выскорем, да не отыскал, а из-под снега слышалось, как Вор-Хум — Леший тоненько поскуливает:

—О, больно мне!

— Белые Светы! — удивился Перко. — Не иначе, как Леший в тот Выскорь обернулся. Пусть ещё раз в кого обернётся, сразу поймаю.

— Не справиться мне с Перкой! — пожаловался Вор-Хум.

Подумала Лешачиха и говорит:

Перко-охотник целыми днями пропадает на охоте. Сестра его, красавица Пекла, остаётся дома одна. В одиночестве всегда приходят страшные мысли. Надо замутить ум Пеклы.

— Как замутить ум Пеклы?— не понял Вор-Хум.

— Ты разве не знаешь древних законов манси, Вор-Хум? Разве ты не знаешь, сколько древних запретов у женщин-манси? Надо направить мысли Пеклы на запретное. Раз нарушит запрет, два нарушит, а на третий раз Перко её выгонит и сам уйдёт.

А Пекла часто оставалась одна. Переделает все дела, присядет у огня и думает: «Тяжело мне одной из леса дрова носить, воду из Нихьи таскать, глину доставать и чувал поправлять. Трудно пушнину выделывать, кожи мять и одежды шить, мясо сушить, рыбу вялить».

Задумается Пекла и незаметно для себя запоёт:

Был бы сын у меня —

В платок бы его завернула,

К груди прижала,

Ручонки согрела,

Вкусную сурвяку

Из муки, рыбьего жира и брусники

Ему бы сварила,

Спать бы его положила

И песней своей бы накрыла...

Вор-Хум тут и принялся ум Пеклы мутить. Возле избы Перки высоко над землёй,на четырёх срубленных соснах, стоял священный шайтанский амбар, где на полках покоились Акынь — идолы, божки, что приносят счастье и удачу на охоте. На стенах амбара висели жертвенные нагрудники, украшенные бисером, золотыми и серебряными пряжками, огромные цветные шали с длинными кистями, с крошечными шеркунцами-колокольчиками на концах кистей. Под страхом смерти древние законы запрещали женщине ходить в священный амбар и трогать жертвенные вещи.

Со всех четырёх сторон несётся шёпот:

— Иди, иди, Пекла, в шайтанский амбар, примерь, примерь, Пекла, жертвенные халаты, шали и нагрудники...

— Ой, кто это мутит мой ум?— испугалась Пекла, бросилась к двери, закрыла на запор, а голос всё настаивает, зовёт её в амбар.

Громко запела Пекла песню, заплясала, притопывая звонко, чтобы заглушить, отогнать страшные думы. На другой день снова услышала шёпот:

— Пекла, свари оленью голову, попробуй хоть раз запретное.

Не помнит Пекла, как сварила оленью голову, достала её, поставила чашку с головой на стол и принялась есть. Дверь заскрипела,и послышался противный голос:

— Ай-е-е, Пекла! Одна ты ешь! Почему? Отчего ты меня не приглашаешь?

— Если пришёл — садись за стол! — ответила Пекла.

Повернулась она к двери и увидела на пороге своей избы маленького сморщенного Старика Длиной с ЗайцаАнщих Сисьва Пялт. Он уже переступил на седьмую половицу, а уши его ещё на пороге. Старик Длиной с Зайца сел за стол, притянул свои
уши к себе и кинул их на лавку. Пекла перестала жевать.

— Астюх! Холодно мне! — прошептала она. — Что это за нечистый дух?

А Старик Длиною с Зайца схватил оленью голову и впился в неё острыми зубами. Губа верхняя у Старика разошлась надвое, одна потянулась к левому уху, другая — подпрыгнула к правому. Вместе с костями проглотил голову, облизнулся и отёр губы и руки длинными ушами. Встал из-за стола, тряхнул ушами так, что снег с крыши осыпался, взял с полки санквалтап — семиструнный лебедь и заиграл. Запели весенними птицами струны, закружилась голова у Пеклы, ноги сами понесли девушку в пляс.

О, как плясала Пекла! Как бабочка над нежными цветами, как комарик перед дождём. Плясала, плясала. Упала Пекла.

Проснулась утром — ничего не помнит. Хочет руку поднять — тяжела, как камень. Хочет встать — не может, тяжелы ноги, словно вросли корнями в землю. День лежит — не шелохнётся, два лежит — не шевельнётся. Хочет пить — до воды не дотянуться. Заплакала Пекла:
— Торум Вайлын, ты видишь меня, Свет Небесный? Ты видишь меня, Белый, Светлый День! Ай-е! Великий Шайтан! Почему ты не дашь мне сына, Великое Небо?! Ты видишь, некому воды подать.

Но Великое Небо молчало.

Поднялась Пекла, пошла в лес и принялась собирать хворост. Принесла вязанку и бросила её у чувала. Мёрзло ударился и хрустнул хворост, рассыпался, и услышала Пекла голосок:

— Ой, больно! Почему, мама, ты меня ушибла?

Испугалась Пекла, задрожала.

— Сюкум, согрей меня.

К хворосту низко наклонилась Пекла и увидела на сухой ветке зелёную-зелёную почку. Осторожно взяла её в ладони Пекла, задышала тепло и прижала к груди. Почка развернулась, и Пекла увидела мальчика с оленье ушко.

—Сыночек мой! Ты совсем крохотный — с оленье ушко.

Завернула Пекла сына Ондрэ в яркий, как ягодник, платок, разожгла огонь, приготовила самое лучшее лакомство — сурвяку. Накормила Ондрэ,убаюкала и за чувал спать уложила.

Вернулся с охоты Перко и не узнал сестру.

— Исюм! Что с тобой? Весела, красива, словно весенний цветок!..

— Нет, Перко! Я такая как всегда.

А Сынок с Оленье Ушко рос день ото дня, вырастал на глазах и наполнял силой и здоровьем Пеклу.

И вновь принялся Вор-Хум туманить ум Пеклы, опять подговорил Старика Длиною с Зайца погубить её.

Сварила Пекла оленью голову, стала есть её, и задрожала земля, и снова появился Старик Длиною с Зайца, вырвал из рук Пеклы голову и проглотил с костями. Но не успел он заиграть на санквалтапе, выскочил из-за чувала Ондрэ — Сынок с Оленье Ушко, схватил стрелы и натянул боевой лук Перко. Пронзила насквозь стрела Старика Длиною с Зайца. Взял его Ондрэ за длинные уши и далеко забросил в урман, чуть не зашиб Вор-Хума. Обрадовалась Пекла — растёт защитник. Обняла она Ондрэ и сказала:

— Принёс ты мне радость, сынок. Только боюсь я: вернётся с охоты дядя твой — Перко — и рассердится. Не велит мне закон иметь сына. Вдруг рассердится Перко и уведёт тебя в лес? Как он вернётся, ты сиди тихонько за чувалом и не показывайся.

Вернулся Перко с охоты, сидит за столом, а Пекла суетится, прячет глаза, просит прощения:

— Брат мой, прости, не сумела наловить крупной рыбы, поешь сегодня мелкую. А завтра добуду... — не успела договорить, как за дверью услышала голос Ондрэ:

— Мама... мама, открой двери. Спускался я в прорубь, и смотри, рогатую щуку поймал!

Испугалась Пекла, выбежала на улицу, выхватила из рук сына огромную рогатую щуку, что приносит в дом голод и тяжёлые болезни. Пекла далеко забросила рыбину,завернула Ондрэ в свою шубу и незаметно пронесла за чувал.

— Исюм, младшая сестра моя! — Перко сделал вид,что ничего не слышал, ничего не видел. — Кто это постучал в нашу дверь?

— То ветер играет, прилетел, постучал и улетел, — ответила Пекла. — Ложись спать, брат, я сон твой поберегу.
Улыбнулся Перко и заснул.

...Растёт Ондрэ быстро, скоро не уместится за чувалом. А Пекла не знает, как ей быть: что брат решит, когда увидит Ондрэ?

Усталый вернулся Перко, бросил в угол связку беличьих шкурок.

— Как охота, брат? — закружилась вокруг него Пекла. — Садись, раздену, разую тебя.

Посадила брата за стол, а лучину не зажгла, жарник не засветила.

Удивился Перко:

— Ты почему, сестра, огонь не добыла?

— Берёзовый лучины не нащепала, а сосновая чадит шибко.

Не успел Перко ответить, как в дверь постучали и голос раздался:

— Мама, мама!.. Открой дверь, я берёзовое полено принёс тебе на лучину!

Испугалась Пекла, выбежала за дверь, хотела вырвать из рук Ондрэ полено, да не смогла. В темноте затолкнула мать сына за чувал.
Усмехнулся Перко-охотник.

— Сестра, — обратился к ней Перко, — зажигай сосновую лучину, пускай чадит. Мне бродни нужно латать — прохудились.
Взмолилась Пекла:

— О, Белый, Светлый День, когда же ты наступишь? Что за нужда при лучине бродни чинить? Что за нужда тебе глаза слезить? Наступит утро — в светлости и залатаешь.

Настежь распахнулась дверь. Вбежал в избу Ондрэ, засунул руку за пазуху, яркую звезду достал и положил на стол. Тесно свету в избе охотника, Перко и Пекла глаза ладонями закрыли.

— Сынок Ондрэ! Накинь платок на этот яркий свет, а то выжжет он в глазах свет дневной!

— Дядя мой, Перко, мать моя, откройте глаза, к свету быстрее привыкаешь, чем к тьме.

Открыл глаза Перко, засмеялся свободно и радостно:

— Исюм, сестра моя, мы станем жить совсем по-иному, чем жили наши предки. Сын твой, Пекла, мой племянник, пусть станет и моим сыном. И Ондрэ будет жить иначе, если он с малых лет не к костру жмётся, а звёзды достаёт с небес.

— Ты научи его всему, что должен знать и уметь мужчина, — попросила Пекла.

— Да! — ответил Перко. — Он станет Великим Охотником. И Перко-охотник научил Ондрэ делать лыжи-снегоступы, оперять острые стрелы, туго натягивать тетиву верного лука, раскрывать потаённость звериного следа, великую мудрость леса.

Вырос Ондрэ, каждый день проводил в лесу. Слышал, как просыпается лес, как гудят соки в стволах кедров, как медленно нарастают кольца, словно из сердцевины разбегаются волны. Соболя и белку он не сбивал стрелой, а снимал рукой с дерева. А лося он валил, схватив за рога, и на бегу догонял волков.

Вор-Хум и Лешачиха уходили всё глубже и глубже в урман, а тот светлел, очищался от духов, от буреломов. Очищал лес и реки Ондрэ, и лес здоровел, отдавая здоровье всему живущему.

Узнали манси с Конды и Сосьвы, что Ондрэ высветил урман, и стали заселять его. А защищал их от всех бед сын Пеклы Ондрэ — Сын с Оленье Ушко.


Анщих Сисьва Пялт — персонаж мансийских сказок, карлик с невероятно длиными ушами и заячьей губой

Выскорь — в мансийской мифологии злой лесной дух, похожий на вывороченный пень с длинными корнями


Культурно-географическая классификация существ: Культурна-геаграфічная класіфікацыя істот: Kulturalno-geograficzna klasyfikacja istot: Культурно-географічна класифікація істот: Cultural and geographical classification of creatures:

Comments

Отправить комментарий

The content of this field is kept private and will not be shown publicly.
CAPTCHA
Пожалуйста, введите слова, показанные на картинке ниже. Это необходимо для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя спам-бота. Спасибо.
4 + 7 =
Решите эту простую математическую задачу и введите результат. То есть для 1+3, введите 4.

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь. Only registered users can post a new comment. Please login or register. Only registered users can post a new comment. Please login or register.