Да… С книжками авторства Прокофьевой на Бестиари уже давно мучаются…
Увы, сам видел только эту статью, а другой информации не имею. Н?о бестия занятная…

В тиши преисподней, в подземной таинственной мгле,
Судом беспристрастным подводятся жизней итоги,
И демоны ищут приюта на грешной земле,
И есть для святых в небесах безмятежных чертоги.
У Чэнъень.

хммм….
цитирую Бриггз в переводе Печкина:

Погребные духи [Buttery spirits]

Эти духи – мирская разновидность Аббатского Увальня, который, как считалось, заводился в богатых аббатствах, где монахи становились себялюбивыми и ленивыми. Как правило, считалось, что эльфы могут питаться человеческой пищей, которая не была помечена крестом. История Тэксмэна из Охриахана – пример тому. Но, развивая это поверье, люди считали иногда, что эльфы могут забрать любую пищу, которая была получена нечестным путем или преуменьшена, как и все, что нажито обманом и хитростью. Именно в таких случаях появлялись на сцене аббатские увальни и погребные духи. Весьма живой рассказ о погребном духе можно найти в "Иерархии блаженных ангелов" Хейвуда (Книга 9).

Праведный и чистый священник однажды пошел навестить своего племянника, который был поваром или, скорее, трактирщиком. Трактирщик тепло принял священника, и, сев за трапезу, священник спросил племянника, как идут его дела, зная, что племянник его – человек амбициозный и заботится о мирском преуспеянии.

– Ах, дядюшка, – сказал трактирщик, – дела мои совсем никуда; я все беднею и беднею, хотя уж точно не пропускаю ничего, что могло бы принести мне выгоду. Я покупаю скот, павший от чумы, даже то, что находят по обочинам дорог; я пеку пироги из дохлой собачатины, разукрашенные и густо приправленные; я развожу свой эль, а если кто-то жалуется на еду, я в глаза ему клянусь, что использую все только самое лучшее. Я делаю все, чтобы разбогатеть, но вместо этого разоряюсь.

– Никогда ты не разбогатеешь такими гнусными способами! – сказал дядя. – Покажи мне свой погреб.

– Нет ничего проще, – сказал повар. – Если я подниму вот эту крышку, ты сможешь заглянуть прямо туда.

Священник перекрестился и сказал:

– Подойди, посмотри сам.

Они заглянули и увидели большого, толстого мужика, опухшего от обжорства, который пожирал все, что стояло вокруг. Пироги, караваи хлеба, окорока таяли на глазах. Он вышиб пробку из бочонка и осушил его во мгновение ока.

– Как этот негодяй попал ко мне в погреб? – спросил трактирщик. – И по какому праву он жрет мое добро?

– Это Погребной дух, – ответил дядюшка, – ему дана власть надо всеми нечестными доходами и всей не по чести приготовленной едой. Если хочешь жить в довольстве, забудь про обман. Живи по-божески, хозяйствуй честно, служи гостям с доброй волей. Доход твой будeт невелик, но верен, и ты будешь счастлив.

На этом священник оставил своего племянника и не возвращался несколько лет. Когда же он вернулся, все было по-другому. Трактир был чист и процветал, еда была хороша, а трактирщик – уважаемый человек в городе, и становился почтенным бюргером. Священник велел ему открыть крышку снова, и там они увидели несчастного Погребного Духа – тощего, пустобрюхого, опирающегося на палку, тщетно тянущегося к доброй пище на полках, но не в силах поднять даже пустой стакан, не говоря уже о бутылке, дошедшего до крайности и готового вот-вот протянуть ноги. Трактирщик понял, что честность – лучшее хозяйствование.

Джордж Макдональд упоминает о другом духе, Подвальном Демоне, но этот, видимо – другого рода, поскольку задача его – защищать подвал от воров, тогда как Погребной Дух лишен нравственности и лишь косвенным образом показывает, что обманом и воровством прожить нельзя.

А теперь объясните мне, каким-таким подмозгом Королёв перевел "Buttery spirits" словом "Жирни"?
Собсвенно вот так оно передано у Королёва:

Жирни

В английском фольклоре фейри, падкие до человеческой пищи. Считается, что фейри могут употреблять в пищу любую человеческую еду, если она не помечена крестом. Но есть и такие фейри, которые поедают то, что люди получили неправедным путем — воровством, вымогательством и тому подобным. Такие фейри зовутся жирнями. В близком родстве с ними состоят церковные шмыгуны (см. ГРИМ), которые обитают в тех монастырях, где монахи забыли о своих обязанностях и предались чревоугодию (см. АББАТСКИЙ УВАЛЕНЬ).

Предание гласит, что некий священник решил как-то навестить своего племянника, который владел таверной. За столом священник спросил у племянника, как обстоят дела. Тот принялся жаловаться: мол, у него все идет шиворот-навыворот, прибыли никакой, хотя он старается изо всех сил — в пирожки запекает собачье мясо, а эль разбавляет водой. Священник укорил его и попросил разрешения заглянуть в погреб. На дне погреба лежал толстый парень, пожиравший все подряд. Хозяин таверны возмутился и стал требовать у парня ответа, как он забрался в погреб. Священник объяснил, что это жирень и что если племянник хочет от него избавиться, ему следует забыть о вредных привычках. С этими словами он ушел.

Несколько лет спустя священник вновь навестил племянника. Тот разбогател и пользовался таким уважением в городе, что его вот-вот должны были избрать бургомистром. В погребе таверны по-прежнему сидел жирень — тощий, кожа да кости. Он с тоской поглядывал на съестные припасы вокруг, но прикоснуться к ним не мог, потому что хозяин таверны больше никого не обманывал.

Что любопытно, в славянском фольклоре имеются схожие персонажи — а именно жировики, или лизуны. Они обычно живут за печкой и воруют только что приготовленные блины, а также вылизывают по ночам посуду.

Оригинальный текст Бриггс:

THE BUTTERY SPIRIT

Scott. Minstrelsy of the Scottish Border, II, p. 406.

An ancient and virtuous monk came to visit his nephew, an innkeeper, and, after other discourse, inquired into his circumstances. Mine host confessed, that, although he practised all the unconscionable tricks of his trade, he was still miserably poor.
The monk shook his head, and asked to see his buttery or larder. As they looked into it, he rendered visible to the astonished host an immense goblin, whose paunch, and whole appearance, bespoke his being gorged with food, and who, nevertheless, was gormandizing at the innkeeper's expense, emptying whole shelves of food, and washing it down with entire hogsheads of liquor. "To the depredation of this visitor will thy viands be exposed," quoth the uncle, "until thou shalt abandon fraud, and false reckonings." The monk returned in a year. The host having turned over a new leaf, and given Christian measure to his customers, was now a thriving man. When they again inspected the larder, they saw the same spirit, but woefully reduced in size, and in vain attempting to reach at the full plates and bottles, which stood around him; starving, in short, like Tantalus, in the midst of plenty.

Note: This tale may be found versified in Heywood's Hierarchic of the Blessed Angels, 1635, pp. 577–80.
In Sikes' British Goblins, pp. 180–1. there is a tale of a poltergeist which ate and destroyed food, but nothing so explicit as this Buttery Spirit, which is akin to the Abbey Lubbers, which haunted abbeys where the monks were given to gluttony.
See "Friar Rush" (A, II).

Источник: Katharine Mary Briggs "British Folk Tales and Legends" — Routledge, 2002
pp.144–145
http://books.google.com.by/books?id=B_K17hW40SkC

Припоминаю, в книге Винокурова "Страна Трёх Земель. Наследник Мерлина" об этом создании упоминалось. Главный герой сражался с помесью крысы и слизняка под названием Жирень.

Сходство есть, но бундимуны могут поселиться в любом доме, питаются грязью и выделяют вещество, разьедающее основание дома. Внешне же непохож соверженно — зеленоватое пятно плесени с глазками и тоненькими лапками.