В рассказе Льва Толстого "Рубка леса" солдат-забавник Чикин в духе скоморошины рассказывает, как он якобы описывал Кавказ, будучи в отпуску. Среди небылиц упоминаются тавлинцы, мумры и китайцы, описанные как чудовищные народы. Мотивы: одноглазые циклопы, люди-половинки, быстро бегающие в паре, гигантизм, карликовость, питание камнями, существа, сросшиеся друг с другом или с головным убором.

— А расскажи-ка, Чикин, как ты в отпуску тон задавал себе,— сказал Максимов, улыбаясь и поглядывая на меня, как будто говоря: «Не угодно ли тоже послушать глупого человека?»
— Какой тон, Федор Максимыч! — сказал Чикин, бросая искоса на меня беглый взгляд,— известно, рассказывал, какой такой Капказ есть.
— Ну да, как же, как же! Ты не модничай... расскажи, как ты им предводительствовал?

Я тут в последние месяцы сходил в два разных театра на два разных спектакля по "Бесприданнице" Островского.

Люблю, когда Чехов вводит в фразу фольклорные образы. Уже писал, что мне очень нравится упоминание домового в "Дяде Ване".
А вот недавно в рассказе "Дом с мезонином" наткнулся на ещё один случай. Во фразе используется упоминание сказочного мотива.

— Лида может полюбить только земца, увлеченного так же, как она, больницами и школами, — сказал я. — О, ради такой девушки можно не только стать земцем, но даже истаскать, как в сказке, железные башмаки. А Мисюсь? Какая прелесть эта Мисюсь!

"Приехала королевна Анна Прекрасная в свое государство и заставила Ивана-царевича коров пасти. Каждый день поутру ходит он со стадом в чистое поле, а вечером назад на королевский двор гонит; в то время королевна на балконе сидит и поверяет: все ли счетом коровы? Пересчитает и велит их царевичу в сарай загонять да последнюю корову под хвост целовать; эта корова так уж и знает — дойдет до ворот, остановится и хвост подымет..."

Встретил внезапно у А. П. Чехова в "Скучной истории" упоминание о "воробьиной ночи", про которую я читал в "Славянских древностях": "Бывают страшные ночи с громом, молнией, дождем и ветром, которые в народе называются воробьиными. Одна точно такая же воробьиная ночь была и в моей личной жизни..."

Всегда выписываю случаи, когда попадаются упоминания славянских богов, как подлинных, так и «кабинетных». Вот и у Бунина в стихах попалось упоминание Перуна. Вроде единичное. Упоминание малозначительное, но всё равно ещё один маленький факт в копилочку.

Не слыхать еще тяжкого грома за лесом, —
Только сполох зарниц пробегает в вершинах.
Лапы елей висят неподвижным навесом,
И запуталась хвоя в сухих паутинах.

Если ж молния вспыхнет, как пламя над горном,
Раскрываются чаши в изломах неверных,
Точно древние своды во храмах пещерных,

Набрёл у Бунина на стихотворение "Вирь", в котором описана некая загадочная птица Вирь.

Оказывается, у Ивана Бунина есть стихотворение на фольклорный мотив про надпись на распутье трёх дорог.

НА РАСПУТЬЕ

На распутье в диком древнем поле
Черный ворон на кресте сидит.
Заросла бурьяном степь на воле,
И в траве заржавел старый щит.

На распутье люди начертали
Роковую надпись: «Путь прямой
Много бед готовит, и едва ли
Ты по нем воротишься домой.

Путь направо без коня оставит —
Побредешь один и сир и наг, —
А того, кто влево путь направит,
Встретит смерть в незнаемых полях...»

Жутко мне! Вдали стоят могилы...

Буду и сюда иногда писать теперь. Вот, например, случайно наткнулся на 2 стихотворения И. А. Бунина с использованием образа жар-птицы. Статьи такой пока нет, поэтому запощу в личный блог, чтоб не потерялось. В обоих стихотворениях образ жар-птицы использован для описания заходящего солнца среди сосен.

Все лес и лес. А день темнеет;
Низы синеют, и трава
Седой росой в лугах белеет...
Проснулась серая сова.
На запад сосны вереницей
Идут, как рать сторожевых,
И солнце мутное Жар-Птицей
Горит в их дебрях вековых.

1899

ЗАКАТ