Запомни, Странник: человека охотнее всего съедают те, кто его не переваривает.
Запомни, Странник: человека охотнее всего съедают те, кто его не переваривает.
Один из самых известных белорусских цмоков по легенде жил в Лепельском озере, входящем в состав водоемов белорусского Поозерья. Тамошние места вообще богаты на цмоков-драконов, особенно на их водяные подвиды. Оно и понятно, сама территория Поозерья, созданного в последний ледниковый период, тому способствует: леса, долины, холмы, болота, озы, камы, друмлины... И озера, много озер — больших и маленьких, отдельно стоящих и соединенных между собой как протоками, так и подземными "каналами" — почти 3000 озер. Стоит ли удивляться тому, что среди белорусских цмоков цмок поозерский выделяется в отдельный вид? А в рамках этого вида существует два подвида — "сухопутный" цмок и цмок озерный. Последнего еще называют цмок-фока. Фока — не потому, что имя у него такое, а по той причине, что в переводе с древне-греческого "фока" (Φωκάς) — "тюлень". Именно на этого зверя оказался больше всего похож водяной цмок Поозерья:
"Выглядам той цмок быў, як звер фока*, такі самы льсняны, у складках, толькі без поўсці. І шэры, як фока. Але даўжэйшы за яго куды. Бо даўжыні ў ім было сем з паловай лагожаскіх сажняў*, а калі пацікавіцца немец, то восем і адна пятая фадэна, а калі, можа, ангелец, то сорак дзевяць футаў і яшчэ дваццаць два дзюймы.
Тулава мелі тыя цмокі шырокае і трохі пляскатае, і мелі яны плаўнікі — не такія, як у рыбы, а такія таксама, як у фокі, таўстамясыя, шырокія, але не дужа доўгія. Шыю мелі, па тулаву, дык тонкую і надта доўгую. А на шыі сядзела галава, адначасова падобная і на галаву змяі і на галаву лані.
...І зубы былі велічынёй з конскія, але вострыя, і многа іх было на такую галаву аж данельга. Вочы вялізныя, як сподкі, каламутна-сінія ў зелень, ашклянелыя. І страшна было глядзець у тыя вочы, і мурашкі па спіне, нібы Евінага змія ўбачыў, і непамысна неяк, і нібы ў чымсьці вінаваты."
Уладзімір Караткевіч "Хрыстос прызямліўся ў Гародні" (461: с.5)
"Видом тот змей был как зверь фока*, такой же лоснистый, в складках, только без клыков. И серый, как фока. Но длиннее, чем тот, весьма. Потому что длины в нём было семь с половиной логойских саженей*, а если поинтересуется немец, то восемь и одна пятая фадена, а если, может, ангелец, то сорок девять футов и ещё двадцать два дюйма.
Туловище имели эти змеи широкое и немного сплюснутое, и имели они плавники — не такие, как у рыбы, а такие точно, как у фоки, толстомясые, широкие, но не очень длинные. Шею имели, к туловищу, так тонкую и слишком длинную. А на шее сидела голова, одновременно похожая и на голову змеи, и на голову лани.
...И зубы были величиной с конские, но острые, и много их было на такую голову, даже слишком.
Глаза огромные, как блюдца, мутно-синие в зелень, остекленелые. И страшно было смотреть в эти глаза, и мурашки по спине, будто Евиного змея увидел, и неудобно как-то, и будто в чём-то виноват."
Владимир Короткевич "Христос приземлился в Гродно". Перевод Александра Сурнина (530)
Когда и откуда появились озерные цмоки в белорусских озерах, неизвестно. Но люди говорят, что очень, очень давно. Как минимум, лет 500-600 назад они тут уже были. Где-то в архивах энтузиасты раскопали информацию о том, что будто бы во время посещения Великого княжества литовского известный итальянец Казанова по пути к Екатерине Великой специально навестил то же Лепельское озеро, чтоб пообщаться с озерным цмоком. И это, якобы, ему удалось. Говорят, беседа длилась несколько часов, после которых прославленный авантюрист, путешественник и ловелас несколько дней пребывал в очень задумчивом настроении. Чему его цмок учил, никто не знает. Но вот Владимир Орлов утверждает, что в свое время в гости к цмоку наведывалась и некая госпожа де Помпадур, официальная фаворитка французского короля Людовика XV (*). Правда это или нет, опять же неизвестно, но практически до недавнего времени народ был уверен, что лепельский цмок может обеспечить всестороннее благополучие молодых:
З дзяцінства чула небыліцы, быццам у Валову Гару з Лепельскага возера ў дзень вяселля каго б там ні было з вяскоўцаў абавязкова прыплывала па рэках Эсе і Бярэшчы, возеры Бярэща і Бярэзінскім канале змеепадобная пачвара з імем Цмок. Робіць ён гэта дзеля таго, каб атрымаць пачастунак з вясельнага застолля. Роўна апоўначы жаніх і нявеста сыходзілі з вяселля на дамбу Бярэзінскага канала і ў самы глыбокі вір, дзе нібыта ўжо чакаў разнасол і выпіўку Цмок, вылівалі самагон і кідалі закуску.
Адначасова прасілі ў пачвары блаславення на будучае сумеснае жыццё. Рабілі гэта напаўлягальна, паколькі царкоўныя святары не ўхвалялі шанаванне быццам бы міфічнай істоты. Аднак ніхто не адважваўся парушаць звычай. Кажуць, што маладыя нават чулі, як пасля пачастунку п´яны Цмок бушаваў у віры і на мясцовым дыялекце бласлаўляў будучую сям´ю.
Запісаў у 1969 годзе Уладзімір Шушкевіч ад сваёй бабулі Анэты Міхайлаўны Шушкевіч, жыхаркі вёскі Верабкі (1899-1975).
С детства слышала небылицы, будто в деревню Волова Гора с Лепельского озера в день свадьбы кого бы то ни было из сельчан обязательно приплывает по рекам Эссе и Береще, озеру Береща и Березинскому каналу змееподобное чудовище по имени Цмок. Делает он это ради того, чтобы получить угощение со свадебного застолья. Ровно в полночь жених и невеста уходили со свадьбы на дамбу Березинского канала и в самый глубокий омут, где якобы уже ожидал разносолы и выпивку Цмок, выливали самогон и бросали закуску.
Одновременно просили у чудища благословения на будущую совместную жизнь. Делали это полулегально, поскольку церковнослужители не одобряли почитания мифического существа. Однако никто не отваживался нарушать обычай. Говорят, что молодые даже слышали, как после угощения пьяный Цмок бушевал в омуте и на местном диалекте благословлял будущую семью.
Записал в 1969 году Владимир Шушкевич от своей бабушки Аннеты Михайловны Шушкевич, жительницы деревни Веребки (1899-1975).
Таков фольклорно-обрядовый контекст существования лепельского цмока. Однако самая популярная информация о сем существе, безусловно, принадлежит перу Короткевича:
"Не толькі людзям, а і звярам, і гадам, і пачварам падводным даводзілася ў той год цяжка. Якраз тады выдахлі ў Сенненскіх азёрах цмокі, пра якіх пісаў яшчэ прападобны Амбражэй Куцеянскі; якіх цмокаў ён калісьці закляў і загнаў у возера, каб не палохалі людзей. Вальнадумцы і ерэтыкі казалі, што ўсё гэта байкі, бо ніхто тых цмокаў, акрамя п'янюг начных, не бачыў. Што ж, і п'янюгам трэба верыць. Які гэта цвярозы богабаязны чалавек палезе ўначы на лясное возера з дрэннаю славай?!
І яшчэ казалі вальнадумцы, што каб цмокі былі — яны б народ хапалі, лапалі. І гэта ерась! Па-першае, прападобны Амбражэй тых цмокаў закляў, а па-другое, забылі яны, што ніколі ў тыя часы не аддавала Лепельскае возера трупаў. А ў той год і вальнадумцы ахнулі. Праўду казаў прападобны. За адну ноч на водмелях тых яшчураў, тых цмокаў знайшлі сорак, ды палова таго хісталася на фалях, як плаваючыя выспы. Ды другой раніцай знайшлі яшчэ трохі менш паловы таго, што выдахла ў першую ноч.
А яшчэ праз ноч усплыў самы вялікі. Адзін."
Уладзімір Караткевіч "Хрыстос прызямліўся ў Гародні" (461: с.4)
"Не только людям, но и зверям, гадам и тварям подводным приходилось в тот год тяжко. Как раз тогда вымерли в Сенненских озёрах змеи, про которых писал ещё преподобный Амброзий Куцеянский; которых он когда-то проклял и загнал в озёра, чтоб не пугали людей. Вольнодумцы и еретики говорили, что всё это басни, ибо никто этих змеев, кроме гуляк ночных, не видел. Что ж, и гулякам нужно верить. Какой же это трезвый, богобоязненный человек полезет ночью на лесное озеро с дурной славой?!
И ещё говорили вольнодумцы, что если бы змеи были, они б народ хватали, лапали. И это ересь! Во-первых, преподобный Амброзии тех змеев проклял, а во-вторых, забыли они, что никогда в те времена не отдавало Лепельское озеро трупов.
А в тот год и вольнодумцы ахнули. Правду говорил преподобный. За одну ночь на отмелях тех ящеров, тех змеев нашли сорок, да половина того качалась на волнах, как плавучие острова. Да следующим утром нашли чуть меньше половины того, что вымерло в первую ночь.
А ещё через ночь всплыл самый большой. Один."
Владимир Короткевич "Христос приземлился в Гродно". Перевод Александра Сурнина (530)
Этот пассаж об озерных цмоках лепельского края, принадлежащий настоящему классику белорусской литературы, дает четкое описание "предыстории" озерных цмоков, связанной и с именем преподобного Амброзия Кутеинского, и с исчезновением популяции оных цмоков в Поозерье. Ну, "исчезновение" — это, видимо, слишком сильно сказано, потому что описываемые Короткевичем события относятся к временам, много более ранним, нежели посещение цмока Казановой. Так что цмоки (понятно, в ограниченном количестве) под Лепелем остались. И не просто остались, а пользуются уважением среди жителей окрестных деревень. По сегодня в народе, (когда в шутку, когда всерьез) рассказывают "современную историю" Цмока. О том, как купальщики в дождь часто видят во время удара молнии по реке стрелой пролетает желтая полоса, которую дети называют "змеем" (цмоком); рассказывают про странные тени размером с лошадь, что можно в сумерках заметить по берегам Эссы, Поусвижа или Большой Плотки; рассказывают, как уставших везунчиков с глубины на отмель под водой "подвозит" какая-то спина (**)... Или вот такое:
Улетку знаходзілася ў школьным лагеры. Кожны дзень хадзілі купацца на гарадскі пляж. Для нас спецыяльна была нацягнутая стужка, за якую забаранялася заплываць. Я вырашыла паднырнуць пад яе, расплюшчыла ў вадзе вочы і жахнулася: на мяне добрымі блакітнымі зрэнкамі пазірала страшэнная істота, чырвоная, пацягнутая сліззю, з белым у лусцы жыватом, даўжэзным хвастом, вушамі тырчком. Ад страху я апусціла вочы на дно і ўбачыла два вялізныя, у крапінку, яйкі, нашмат большыя за страусіныя. Але ў лёгкіх не хапіла паветра, і я вынырнула. На беразе не паверылі, што бачыла Цмока...
Летом была в школьном лагере. Каждый день ходили купаться на городской пляж. Для нас специально была натянута ленточка, за которую запрещалось заплывать. Я решила поднырнуть под ее, раскрыла глаза в воде и испугалсь: на меня добрыми голубыми глазами смотрело страшное существо, красное, подернутое слизью, с белым чешуйчатым животом, длинным хвостом, с торчащими ушами. От страха я опустила глаза ко дну и увидела два больших, в крапинку, яйца, много большие, чем страусиные. Но в легких не хватило воздуха, и я вынырнула. На берегу не поверили, что я видела Цмока...
В дань уважения озерному цмоку в городском парке Лепеля установлена скульптура. Пусть она и не первая на Беларуси, и не самая большая, но уже самая известная и очень симпатичная, милая и весьма добродушная. Хотя до сих пор иногда выбрасываемые на берег лепельского озера обломки перекушенных рыбацких лодок заставляют относиться к образу, отраженному в скульптуре, с изрядным скепсисом...
Comments
Отправить комментарий