Усвоение <...> простой идеи о жизни неодушевлённых предметов представляет собой много трудностей, так как эти предметы не имеют органов и приспособлений, необходимых для проявления жизни. В преодолении этой трудности чукотская концепция переходит на вторую стадию, отождествляя различные части предмета с соответственными органами человеческого тела.

Так, например, опьяняющие мухоморы представляют собой «особое племя» (janra varat). Они очень сильны, и когда растут, то прорывают своими крепкими головами плотные корни деревьев и рассекают их надвое. Они прорастают сквозь камни и раздробляют их в мелкие куски. Мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явится в виде однорукого и одноногого человека, а другой – похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы, как таковые. Число их, видимое человеком, соответствует тому, сколько он их съел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухоморо-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему всё, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи. Пути мухоморов извилисты. Они посещают страну, где живут мёртвые.

Богораз В.Г. "Чукчи" (619: с.5)

Врядли стоить повторять за Богоразом, что народы Чукотки "усваивали" идею жизнедеятельности неодушевлённых предметов. Он писал в то время, когда человеческая культура рассматривалась как продолжение дарвиновской эволюции и развивалась стадиально — от более простого к более сложному. Врядли стоит вообще говорить о мухоморах, как о "неодушевлённых предметах", потому что в представлении этих самых народов ситуация видится совершенно иной.

Естественно, представления о мухоморах во многом вызваны тем эффектом, которое оказывает принимание этого гриба. Сама практика предполагает не жевание, а проглатывание его:

Его нельзя жевать, а нужно проглотить целиком. Желательно даже не запивать его водой, а просто побольше набрать в рот слюны. Если гриб «полезет» легко — будешь помнить увиденное, если плохо — все забудешь.

Головнёв А. "Пегтымель" (765: с.44)

То есть, это можно интерпретировать как слияние двух существ, одно из который принимает в себя другое, не нарушая его цельности. Это слияние, естественно, реализуется в представлении, что человек в мухоморном видении сам наследует черты мухоморов, например, его голова замещается шляпкой гриба.

Когда проглотишь мухомор, чувствуешь себя крепко; ноги идут, но голова другая — голова мухомора на тебе

Головнёв А. "Пегтымель" (765: с.47)

Соответственно, мухоморы тоже могут наследовать человеческие черты.

Для подобных состояний наркотического опьянения очень характерно исчезновение стандартных культурных запретов, табуированных тем. Одна из главных черт людей-мухоморов — их связь с миром мёртвых. В видениях мухоморы забирают человека и водят тропами мёртвых. Данное объяснение принадлежит старому ительмену по имени Наталько и пересказано А. Головнёвым в 1998 году:

Мухоморное «погружение» — рискованное путешествие в мир духов и умерших,ритуальная (а иногда реальная) смерть. Наталько рассказывал, как однажды, проглотив мухомор, он оказался в стране мертвых, прошел разные круги покойников, в том числе утопленников и светившихся «сгоревших». Всюду его поторапливали, предупреждая, что если он задержится, то останется навсегда. Между светящимися «сгоревшими» пройти было особенно трудно. «Только когда я нужную песню вспомнил, сумел пройти», — вспоминал Наталько

Головнёв А. "Пегтымель" (765: с.44)

Особый круг представлений связан с девушками-мухоморами. Здесь представления народов Чукотки приобретают, скорее, эротический окрас. Отчасти это сверхъестественные соблазнительницы, которые могут увести человека в лес, чтобы он остался с ними, как в сказке про Челькутха. Девушки-мухоморы могут выступать жёнами, заманив в лес охотника, как в сказке про Челькутха (879: с.558-560). Если эту историю можно спроецировать на реальность, то есть мужчина "под мухоморами" теряет интерес к "настоящему" миру, то другие сохранившиеся сказки ительменов нельзя. В другой Синаневт находит для своего брата Эмэмкута жену среди девушек-мухоморов (906: с.101-103). В другой, девушки-мухоморы, собиравшие ягоды и попавшие под дождь, забираются в ухо к спящему Илэку и зажигают там костёр, чтобы обсушиться (906: с.125). Несомненно, что в последнем случае вариативность размера девушек-мухоморов (они то большие как женщины, то маленькие, чтобы забраться человеку в ухо) тоже отображает реальность, принимающего мухоморы, так как в размер предметов в видениях, как правило, непостоянный. Функционально образ девушек-мухоморов можно сравнить с образами жён из волшебного народа, но если в европейских подобных историях сверхъестественная жена сама перемещается в профанный мир и живёт там со своим мужем, надеясь вернуться назад, то для ительменских сказок это необязательно. В сказке про Челькутха тот уходит в лес к девушкам-мухоморам.

В 1965 году геолог И.М.Саморуков проходя мимо скал на чукотской реке Пегтымель заметил на них наскальные рисунки (15: с.214). Спустя два года экспедиция под руководством археолога Николая Дикова обнаружила там целую группу петроглифов, среди которых существенная часть была посвящена именно людям-мухоморам. Фигуры чаще всего женские (15: с.218), причём согласно свидетельствам видевших их чукч, фигуры полуобнажённые или обнажённые (765: с.47). Иногда рядом с ними появляются фигурки людей с ярко обозначенными детородными органами. Скорее всего, перед нами именно девушки-мухоморы.