В старые времена, в одной местности жил пастух по имени Сандзюро. Как-то раз шёл Сандзюро по горной тропе, погрузив мешок с сушёной треской на свою корову.

Пора была холодная, уже и снег начал выпадать. Да к тому же и сумерки стали сгущаться над дорогой. У Сандзюро на душе кошки скребут, подгоняет свою корову, чтобы дотемна домой возвратиться. И тут услышал он, как кто-то кричит: «Эй, эй». И до того голос неприятный, что Сандзюро хотел, не медля ни секунды, пуститься наутёк. Но корову бросить не может. Сколько ни бьёт он её по бокам, она идёт медленно-медленно. А голос всё ближе и ближе. Сандзюро застыл он страха, но всё же пересилил себя и оглянулся. За ним, словно ветер, несётся горная ведьма с всклокоченными волосами и ярко-красными губами.

— Ну, постой же, Сандзюро, погоди, — закричала она. — Угости меня хотя бы одной сушёной треской, — и протянула руки к поклаже Сандзюро.

Сандзюро бежит сам не свой от страха, корову подгоняет. Вытащил он сушёную треску и бросил ведьме. Ведьма проглотила её и вновь бежит, руки вперёд протягивает. Сандзюро тоже бежит без оглядки, бьёт по бокам корову, да бросает сушёную треску ведьме, одну за другой, одну за другой. Наконец, швырнул он весь мешок с оставшейся треской, и пока ведьма её подъедала, припустил пуще прежнего.

Но через некоторое время ведьма опять стала нагонять Сандзюро, и, на сей раз, закричала страшным голосом:

— Сандзюро, постой, отдай мне свою корову.

Ничего не остаётся Сандзюро, как отдать свою корову ведьме. Душа ушла от страха в пятки, и он шмыгнул в густой лес.

Не разбирая дороги, Сандзюро понёсся по лесу, только ветер в ушах свистит, да ветки по лицу хлещут. Наконец понял он, что вокруг такая тьма, что и кончика носа не видно. Остановился Сандзюро, а что дальше делать, не знает. И тут, вот удача, завидел Сандзюро вдалеке огонёк. Подпрыгнул он от радости и вприпрыжку побежал на свет. Вбежал в дом, а там никого и нет. В доме грязь да пыль, но в очаге ещё теплится огонь.

Осмотрелся Сандзюро, никого нет, забрался на чердак и заснул мёртвым сном. Вдруг слышит, кто-то вернулся домой и говорит.

— Ну, наелась я досыта. Мешок трески съела, корову. Жаль, Сандзюро упустила.

Понял Сандзюро, что он в доме у той самой ведьмы. Сердце вновь ушло в пятки, задержал он дыхание, не шевельнётся.

— Съем-ка я моти вместо Сандзюро, а потом и спать, — решила ведьма и уселась возле очага. А у Сандзюро вдруг от голода живот так подвело, хоть плачь. Губы сами собой сложились и прошептали «моти, моти».

— А, божество огня хочет отведать моти, поспешу-ка я с готовкой, — сказала ведьма, приняв шёпот Сандзюро за слова божества.

Разложив моти над огнём, ведьма задремала. А моти тем временем подрумянились со всех сторон, аж в носу защекотало от аромата. Не может больше Сандзюро терпеть. Оглянулся, нет ли чего подходящего поблизости, и увидел рядом с собой на чердаке тоненькую бамбуковую палочку. «То, что нужно», — решил Сандзюро, свесившись с чердака вниз головой, проткнул палочкой моти и поднял её к себе наверх.

— Эх, горячо. Ох, какая вкуснотища. Но одной моти сыт не будешь.

Решил он съесть ещё одну, а потом и ещё одну, да так все моти и съел.

Проснулась ведьма и видит, что все моти съедены.

— Так-так. Пока я спала, божество огня полакомилось моими моти. Ну, что же теперь поделаешь. Пора спать. Где бы мне сегодня устроиться на ночлег, на чердаке, или, может быть, в тёплом котле?

Сандзюро зашептал:

— В котле.

А ведьма опять подумала, что с ней божество разговаривает.

— Ну, раз божество огня велит мне спать в котле, так тому и быть. Буду спать в котле.

И, ещё не договорив, ведьма уже запрыгнула в котел и, свернувшись клубочком, заснула.

Тем временем Сандзюро потихоньку спустился с чердака. Ведьма спала крепко и звучно храпела на весь дом. Тогда Сандзюро взял тяжёлый камень, закрыл котел большой крышкой, и придавил сверху камнем.

Ведьма проснулась и сонным голосом сказала:

— Что за шум? Птицы, не пойте, ещё слишком рано.

А Сандзюро тем временем набросал вокруг котла хвороста и двумя камешками высек огонь.

Ведьма опять пробормотала:

— Что за шум? Птицы, не пойте, ещё слишком рано.

Огонь стал разгораться, и костер затрещал.

— Что за шум? Птицы не пойте, ещё слишком рано, — вновь сказала ведьма, зевнула, а потом истошно завопила:

— Ой, ой, горячо! — но как она ни пыталась выбраться наружу, тяжёлый камень накрепко придавил крышку. Так ведьма и погибла.

Когда Сандзюро рискнул, наконец, открыть крышку котла, он обнаружил там лишь огромного мёртвого паука.