Кэммун — волосатый водный и древесный дух с островов Амами в южной Японии. Они выглядят как нечто среднее между каппой и обезьяной. И очень напоминают своих окинавских родичей — кидзимуна. Их тела покрыты тёмно-рыжими или чёрными волосами, а руки и ноги длинные и тонкие. По размеру они немногим больше человеческого ребенка. У них заострённые, клювообразные рты, а на верхней части головы углубление, похожее на блюдце, в котором есть небольшое количество масла или воды. Их тела пахнут ямсом, а слюна ужасно воняет.

Кэммуны делают свои жилища на баньяновых деревьях и проводят дни, играя семейными группами в горах или у воды. Особенно им нравится борьба сумо, в которой они очень искусны. Когда сменяются времена года, они мигрируют с гор к морю и обратно.

Cогласо фольклору восточно-индийского народа гаро, Аджаджу — разновидность монстра-людоеда с холмов Гаро в штате Мегхалае. У этих причудливо устроенных существ головы гигантских хамелеонов (по другой версии — человекоподобные), руки и тело обезьян, а ноги похожи на бамбуковые палки — длинные, прямые, жёсткие и тонкие. Эти ноги не могут сгибаться, потому что коленей у них нет.

Из-за этого всем аджаджу очень трудно передвигаться по открытой местности. Однако в лесистых местностях они могут передвигаться достаточно быстро, перебрасывая себя с ветки на ветку.

Прыгая по лесу, аджаджу пронзительно кричит: «Ва-о, ва-о!» Если кто-нибудь примет этот крик за человеческий голос и откликнется, аджаджу будет подходить к нему всё ближе и ближе, пока не окажется достаточно близко, чтобы напасть.

Kolju-taat (Колью-таат) — дух-хранитель вод, морской демон из Харьюмаа^*. Неоднократно упоминается уже в церковных хрониках XVIII века. Он особенно облюбовал себе район побережья у Кейла-Иоа^*, к западу от Таллина. Мог воплощаться в огромного быка, внезапно выходящего из волн. Однако чаще всего это был высокий старик с характерной формой черепа (отсюда и получил свое имя "Kolju-taat", буквально "Черепной дед"), перемещающийся на серебристо-белой лодке. Как правило, вредил людям, но случалось, что и помогал им (1579: с.99).

Согласно фольклору басков, женские морские создания, которые, согласно сообщениям, появлялись в устье реки Бидасоа, где они будто бы запутывали рыболовные сети и подшучивали над рыбаками (1576: с.117). Некоторые источники приписывают им традиционный для европейских морских дев облик: прекрасных девушек с рыбьим хвостом ниже талии.

Киё-химэ — одна из самых известных антагонистов в японской литературе и пример хоннари хання: демоницы, достигшей высшего могущества. Она персонаж «Легенды об Антине и Киё-химэ» или «Принцесса Киё» — древней сказки из префектуры Вакаяма, варианты которой встречаются в ряде старинных книг. Кроме того, история о Киё-химэ пересказана в пьесе театра Но: под названием «Додзё-дзи».

Давным-давно, во времена правления императора Дайго, молодой монах по имени Антин ехал из провинции Муцу на богомолье в Кумано. Это паломничество он совершал каждый год, и каждый год останавливался в поместье некоего Масаго-но Сёдзи. Антин был очень приятный молодой человек и понравился юной дочери хозяина — Киё-химэ. Девочка была очень назойливой, и однажды молодой монах в шутку сказал, что если она будет вести себя хорошо, то он женится на ней и увезёт с собой в Муцу.

Согласно легендам, много веков назад в Карелии жили великаны, называемые Мунккилайнены, или Метелиляйнены. Они отличались громадным ростом и производили невероятно много шума, когда передвигались по лесу, отсюда, собственно, и происходит их название.

Постепенно их вытеснили из обжитых мест лапландцы и финны, но и по сей день люди находят доказательства их существования — огромные кости, плуги, валуны, которые служили для неведомых целей.

Согласно японскому фольклору, дзюмэн — уродливый ёкай, который выглядит как человеческий мужчина, за исключением некоторых ключевых особенностей. У него широкие, торчащие, несколько слоновьи уши. А вокруг глаз красные круги, отчего кажется, что они налиты кровью и свирепы. Рот же широко растянут, а губы толстые, рыбьи. В целом он лысый, но на лице есть щетинистая бородка, бакенбарды и усы.

Дзюмэн взят из «Бакэмоно-цукуси-эмаки» — свитка с двенадцатью ёкаями, которые больше нигде не встречаются. Как и всех прочих ёкаев этого свитка, его представляют только имя и картинка, а всё прочее остаётся на долю читательского воображения. Имя его тоже загадочно и в этом написании оно не имеет смысла. Однако записанное другими кандзи слово "дзюмэн" могло означать горькую или угрюмую гримасу. Вполне возможно, что художник назвал этого ёкая через игру слов, которая основана на его уродливом и мрачном облике.

Согласно японскому фольклору, никураси — ёкай, напоминающий человеческую женщину. Её кимоно эротично сползает с плеч, обнажая часть груди. Чувственно ниспадают волосы. От плеч и ниже она — само искушение. Однако лицо у неё морщинистое и раздутое, как у зубатки, шея длинная и ребристая, а широкие уши болтаются, как у слона. Руки у неё тоже скрючены и когтисты, точно у зверя.

Никураси взята из свитка «Бакэмоно-цукуси-эмаки», где о ней нет никаких сведений, кроме имени. Встречается она только на картинках. Вполне вероятно, что никураси создана как каламбур или шутка, так как её имя намекает на слово "никурасий", что означает ненавистный или мерзкий. Возможно это аналогия с ёкаем Ториямы Сэкиэна — ия-я, которая кажется красавицей со спины, но у неё ужасно уродливое лицо.

Согласно японскому фольклору, со спины ия-я выглядит как привлекательная молодая женщина в красивой одежде. Когда кто-то окликает её, чтобы привлечь внимание, она поворачивается, открывая уродливое, сморщенное старушечье лицо!

Ия-я можно встретить где угодно. Она предпочитает небольшие городки и дороги, по которым бродит ночью в поисках одинокого путешественника. Этот ёкай не причиняет никакого вреда и, как большинство своих собратьев, живёт для того, чтобы шокировать людей. Сделав это, ия-я отправляется на поиски новой жертвы.

Арвох — в ряде мусульманских стран духи предков, домашние духи. Возможно, восходят к авестийским фраваши, которые с приходом ислама получили наименование арвохи.

В таджикской мифологии арвохи были покровителями ремёсел. Считалось, что заниматься можно лишь тем ремеслом, которое перешло по наследству от предков. Нарушитель традиции оставлял предка-арвох без светильника на том свете. Недовольство арвоха могло причинить болезнь. В семейном культе для умилостивления арвоха лили масло в огонь очага, зажигали специальные лучинки, втыкавшиеся в очаг.

Представления об арвохах известны также узбекам (2: с.59).