В низшей казахской мифологии мекер — одно из имен злых духов. Мекеры могут принимать облик собаки, кошки, козленка. Используется как синоним слова "албасты".

Словосочетание "мекер-катын" в современном казахском языке применяется в качестве ругательства (злословная, вечно сварливая женщина). Этимология слова "мекер" не выяснена, но очевидно оно созвучно с именем Мегеры, одной из эриний, богинь мести в древнегреческой мифологии. Является ли это созвучие заимствованием или просто совпадением — вопрос открытый (1129: с.177).

В низшей казахской мифологии Марту — злой демон, чье название нередко используется в качестве синонима албасты. Образ марту не сохранился, известно только, что имеет облик женщины.

Само слово "марту" используется как ругательство, а словосочетание "марту басу" означает "марту надавил". Этимология слова неясна, предполагается что оно либо происходит от древнеиранского "март" — "мертвый", вероятно, в значении "дух мертвого", либо связано с шумеро-аккадским Мардук^*. Во втором томе сборника "Казахский героический эпос", в одном из комментариев дается объяснение слову "мәртік" [мартик] как одному из имен Тенгри^*. И это связывает марту именно с шумеро-аккадской мифологией (1129: с.176-177).

Согласно казахскому фольклору, Желмая (от "жел" — "ветер", "демон", "шайтан" и "мая" — "одногорбая верблюдица") — легендарная крылатая верблюдица, владельцем которой обычно являются такие мифические или легендарные реальные исторические персонажи, такие как поэты-жрецы, чародеи, волшебники, шаманы, бии, ведьмы, колдуны, колдуньи, мыстан кемпир. Легендарные личности — Асан-кайгы, Манас, Коркыт-ата всегда ездили на ней. В этом ряду этимология имени основателя зороастризма — Заратустры, трактуемая как "хозяин желтой верблюдицы", вполне объяснима и указывает древность представления "верблюдица — основное ездовое животное жреца, пророка" (1129: с.117-118).

Казахское слово "жел" когда-то кроме современного значения "ветер", толковалось еще как демон или шайтан. Такое значение сохранилось в слове "желбуаз" — "забеременеть от ветра, ложная беременность", "желігу" — "напряжение, возбуждение, бурная, но ненужная деятельность". Йел — на древнетюркском языке в эпоху исламизации означало "шайтан", "джин-пери" (1129: с.117).

Дию — в казахской сказочной традиции дэвоподобные великаны, волшебники. Живут под землей, на дне моря, где имеют свои города и царства, а по земле странствуют, оставаясь невидимыми. Могут показаться людям в каком-либо облике, чаще всего человеческом. В облике девицы выходят замуж за людей и живут с ними. Иногда похищают девочек и женятся на них. По своему происхождению они родственны дэвам, даже названия имеют общий корень — "дэв/див". Только в отличие от дэвов, у казахов дию воспринимаются как персонажи сказок арабско-персидкого типа (1129: с.104-105).

Вурлявы или воравы — "дикие" лесные страрухи, известные лишь на пограничье Верхней и Нижней Лужицы (около Шварцкольма^* и Лауты^*). Живут они в лесах и на возвышенностях, днем прячутся, а вечером приходят на поля и в деревни, подкарауливают молодых девушек, поздно возвращающихся домой с работы или гулянки. Пашут на деревенской площади, производя ужасный шум (возможно, от "worać" — "пахать" и происходит название worawy).

В мифах индейцев майя-канхобалей, проживающих в гватемальском департаменте Уэуэтенанго и прилегающих районах Мексики, Тильтики — зловредные существа, пожирающие родившихся детей. Были жестоко уничтожены героем Пелишем при помощи отвара из сосны (1703: с.49,359).

Майя-чонтали считают, что вокруг них в селениях живут маленькие человечки — антивиты. По сути это местное название локальной разновидности алушей — карликов-трикстеров, известных под разными именами повсеместно в Мексике и Центральной Америке. Карлики относятся к наиболее древним мифологическим персонажам. Однако в поздних легендах майя они превращаются в обычных мелких бесов, лесных духов или проказливых домовых.

Ростом они с шестилетнего ребенка, но лицом взрослые. У них белые бороды и огромные глаза. Одеваются они в рубашки с длинными рукавами, брюки и сапоги. Рассказывают, что однажды антивиты забрались на колокольню и стали звонить в колокол, отчего звонарь испугался, упал и сломал ногу (1703: с.237).

Нет народа, в фольклоре которого не было бы всевозможных домовых, леших и прочих духов. У индейцев майя Юкатана эти функции принадлежали и поныне принадлежат проказливым алушам, маленьким человечкам, шныряющим по кукурузным полям и хулиганящим в домах крестьян. Считается, что алуши невидимы, но для общения с людьми или для их запугивания, принимают вид маленьких человечков, вроде детей, но со взрослыми лицами, ростом "в один локоть" или "до колена", в традиционной одежде майянских крестьян. Об алушах и правилах их задабривания существует огромное множество мифов и постоянно появляются новые истории, в силу современного антуража похожие скорее на былички (1703: с.40).