В низшей казахской мифологии Марту — злой демон, чье название нередко используется в качестве синонима албасты. Образ марту не сохранился, известно только, что имеет облик женщины.

Само слово "марту" используется как ругательство, а словосочетание "марту басу" означает "марту надавил". Этимология слова неясна, предполагается что оно либо происходит от древнеиранского "март" — "мертвый", вероятно, в значении "дух мертвого", либо связано с шумеро-аккадским Мардук^*. Во втором томе сборника "Казахский героический эпос", в одном из комментариев дается объяснение слову "мәртік" [мартик] как одному из имен Тенгри^*. И это связывает марту именно с шумеро-аккадской мифологией (1129: с.176-177).

Дию — в казахской сказочной традиции дэвоподобные великаны, волшебники. Живут под землей, на дне моря, где имеют свои города и царства, а по земле странствуют, оставаясь невидимыми. Могут показаться людям в каком-либо облике, чаще всего человеческом. В облике девицы выходят замуж за людей и живут с ними. Иногда похищают девочек и женятся на них. По своему происхождению они родственны дэвам, даже названия имеют общий корень — "дэв/див". Только в отличие от дэвов, у казахов дию воспринимаются как персонажи сказок арабско-персидкого типа (1129: с.104-105).

Вурлявы или воравы — "дикие" лесные страрухи, известные лишь на пограничье Верхней и Нижней Лужицы (около Шварцкольма^* и Лауты^*). Живут они в лесах и на возвышенностях, днем прячутся, а вечером приходят на поля и в деревни, подкарауливают молодых девушек, поздно возвращающихся домой с работы или гулянки. Пашут на деревенской площади, производя ужасный шум (возможно, от "worać" — "пахать" и происходит название worawy).

Майя-чонтали считают, что вокруг них в селениях живут маленькие человечки — антивиты. По сути это местное название локальной разновидности алушей — карликов-трикстеров, известных под разными именами повсеместно в Мексике и Центральной Америке. Карлики относятся к наиболее древним мифологическим персонажам. Однако в поздних легендах майя они превращаются в обычных мелких бесов, лесных духов или проказливых домовых.

Ростом они с шестилетнего ребенка, но лицом взрослые. У них белые бороды и огромные глаза. Одеваются они в рубашки с длинными рукавами, брюки и сапоги. Рассказывают, что однажды антивиты забрались на колокольню и стали звонить в колокол, отчего звонарь испугался, упал и сломал ногу (1703: с.237).

Нет народа, в фольклоре которого не было бы всевозможных домовых, леших и прочих духов. У индейцев майя Юкатана эти функции принадлежали и поныне принадлежат проказливым алушам, маленьким человечкам, шныряющим по кукурузным полям и хулиганящим в домах крестьян. Считается, что алуши невидимы, но для общения с людьми или для их запугивания, принимают вид маленьких человечков, вроде детей, но со взрослыми лицами, ростом "в один локоть" или "до колена", в традиционной одежде майянских крестьян. Об алушах и правилах их задабривания существует огромное множество мифов и постоянно появляются новые истории, в силу современного антуража похожие скорее на былички (1703: с.40).

Когда во время бесед с жителями села Новолокти Ишимского района Тюменской области заходила речь о персонажах, которыми запугивали детей, чтобы они не ходили, куда не положено, и не нарушали других запретов, информанты почти в один голос называли голопи́здицу. Ею пугали детей, которые ходили в огород «пакостить», то есть воровать овощи. Пугали не просто на словах: для большей убедительности взрослые наряжались «голопиздицей», прятались на грядках и внезапно выскакивали, бросаясь на детей с криками. В сущности, никаких специфических признаков облика «голопиздицы» нет — использовались те же способы ряжения, что и в святочных обрядах: выворачивали наизнанку шубу и закрывали лицо.

Согласно японскому фольклору, хэйкэгани — крабы, известные своеобразным рисунком на панцирях. Если смотреть на них сверху, кажется, что там запечатлена сердитая самурайская маска. По легенде, это результат злобы утонувших самураев из клана Тайра, известного также как Хэйкэ, что запечатлелась на этих крабах.

Согласно японскому фольклору, Кани-о́ни — это демонические крабы с сине-зелёными колючими панцирями. У них бородатые лица с синими губами и глазами, которые вращаются независимо друг от друга. Их широкие пасти полны чёрных зубов, а из уголков улыбки торчат клыки. В отличие от обычных крабов, у них всего шесть конечностей.

Хотя странный вид кани-о́ни производит сильное впечатление, о том, чем они занимаются и как живут — ничего не известно. Всё, что связано с ними, кроме их облика — тайна.

Одно из множества названий троу с Оркнейских и Шетландских островов. Как и многих скандинавских и кельтских эльфов, их характеризует телесный изъян, по которому их можно опознать: шетландские троу прихрамывали («henked») во время танцев. Джон Спенс в «Шетландском фольклоре» цитирует печальную песенку, в которой употребляется это слово. Песенку эту пела маленькая троу, которую никто не приглашал танцевать (157; 1290: p.219-220):

Осына́вец или осына́ — один из синонимов чёрта в гуцульском фольклоре, отличающийся от прочих чертей только рогами, которые у него закрученные как у барана, коровьим хвостом и козлиной бородкой, кроме того иной раз он упоминается с крыльями как у аиста. Также описывается как обычный человек (хлопец или старик), только маленький, размером с мальчишку. Это в частности объясняется тем, что Осынавец способен перекидываться в человека или в любое животное, кроме собаки — единственного животного, не умеющего обманывать и лукавить.

Традиционно осынавец живет в лесу или горах, в компании мавок, сопровождая их пляски игрой на "дутке", пищалке или флейте (755: с.X; 749: с.56-57,70-71).